Заключение
"Эволюция" рифмы происходит не в форме поступательного однонаправленного движения от точности к неточности, а представляет собой многоаспектный процесс развития "по спирали", с регулярным прохождением прежних стадий на новом уровне. Однако спорадически возникают и новые аспекты этого процесса. Яркий пример этого последнего - возникновение современной предударной рифмы.
Современная русская рифма представляет собой интереснейший "зеркальный", симметрический аналог рифмы классической поэзии. Проявления подобной симметрии в стиховой системе изучены весьма относительно, и осмысление структурной противоположности между классической русской рифмой и рифмой XX века (при общей им функциональной плодотворности) в основном еще впереди. Много еще можно узнать нового о взаимовлиянии рифмы и звукописи, рифмы и ритмики, рифмы и стихотворного синтаксиса, рифмы и образно-речевого строя стиха. Все это - целый спектр тем, ждущих своих исследователей. Автор данной книги основывал выводы на анализе своего эмпирического материала, относящегося к русской поэзии XVIII - XX веков, а также на данных творческого самонаблюдения, личного поэтического опыта. Естественно, что он и не мог и не пытался "закрыть" тему, прийти к неким окончательным итогам.
Отдельным образом хотелось бы высказаться о рифме Маяковского. Она, нам кажется, явление уникальное. Ее никак нельзя отнести к "норме" новой рифмы. Для Маяковского характерна тяга не к предударным, а к синтетическим созвучиям. Он старательно прорифмовывал слова "насквозь" - и в предударной и в заударной частях: не пачкая/нэпачка, врезываясь/трезвость, попаду/помпадур, медведь/медоветь и т. п.
Обновлять рифму так, как это делал Маяковский, - несомненно объективно труднее, чем просто создавать зеркальное отражение мужских, женских и т. п. созвучий, затрагивающих в основном предударную, приставочно-корневую (и спорадически, слегка заударную) часть слов. Поступать как он - значило наложить на свою рифмовку дополнительные технические условия, обречь себя на напряженный поиск "многозвучных" рифм, несравненно более редких в языке, чем двух-трехфонемное созвучие, в какой зоне структуры слов оно бы ни располагалось. Однако именно это по праву сохраняет за Маяковским славу мастера особенно редких и неожиданных рифм. Подражать ему в этом крайне трудно. Для этого, как минимум, надо обладать соизмеримым его великолепнейшему языковому слуху чувством фонемной/звуковой оболочки языка и образного потенциала его морфемики. Поэзия "в массовом порядке" вряд ли могла пойти по его пути. Личный стиль Маяковского в сфере рифмовки породил массу подражаний, но, в основном, подражаний упрощающих.
В заключение книги хотелось бы указать и на следующее. Движение науки происходит неравномерно, разные исследователи и в силу специфики своего предмета, и в силу личных особенностей возводят теоретические построения, в большей или меньшей степени диссонирующие с теми воззрениями, которые господствуют в их области знания на данный момент. Однако повторяем: при объективной потребности в новациях, без которых невозможно развитие науки, все же некорректно, - да и просто неуместно - отказываться от принципов, классификаций и всяких построений, разработанных учеными-предшественниками, во всех без исключения случаях, когда есть возможность все-таки сохранить их либо в неизменном, либо в переформулированном в соответствии с новыми фактами виде. Необходимо бережное отношение к научному наследию.
Именно в этой связи автор не уставал подчеркивать, что современная предударная рифма может и должна стать объектом приложения подавляющего большинства традиционных терминов и понятий, созданных в период господства классической заударной рифмы. Понятия мужской, женской, дактилической и т. д., равносложной/неравносложной и т. д. рифмы отнюдь не устарели и не подлежат некоей "замене" иными, "более современными". Их целенаправленная ("зеркальная") переформулировка делает все эти термины актуальными и для современной теории рифмы, и для историко-литературного изучения рифменной эволюции.
- Если вам понравилось, поделитесь с друзьями